Тайная доктрина
газета тайных знаний
Победоносный,но коварный мухомор
Окончание.
Начало в №15/2013
Древний Рим
Жизненный опыт нам подсказывает, что к грибам как к продукту питания надо относиться весьма и весьма осторожно — были даже времена, когда слово «гриб» отождествлялось со словом «смерть» — происходило это, когда по незнанию, халатности, а то и по злому умыслу «путали» съедобные грибы с ядовитыми.
Так, по сохранившимся в анналах истории сведениям, Цезарский гриб начали употреблять как лучший среди всех съедобных грибов еще в Древнем Риме, где его называли «болети». Ювенал неоднократно упоминает Цезарский мухомор в своих «Сатирах»: «Бедным друзьям подают другие грибы, неважного сорта, болети — хозяину».
Но самым ядовитым, смертельно опасным для человека является разновидность мухомора — бледная поганка, от которой до сих пор не найдено противоядия. Со времен Древнего Рима дошли до наших дней легенды о том, что, «объевшись» грибами, скорее всего, бледными поганками, случайно приготовленными для него при непосредственном участии супруги Агриппины, умер римский император Клавдий (I в. от Р.Х.), тем самым открыв дорогу на престол ее сыну Нерону. Императору так понравился нежный вкус блюда из этих грибов, что он даже успел издать указ о том, чтобы к его столу подавали только этот гриб. Вероятно, Клавдий был единственным человеком, поведавшим миру о вкусе бледной поганки, яды которой очень коварны, а действуют медленно, но неумолимо. Первые признаки отравления появляются только через 6—12 часов, а иногда и через сутки, когда яды уже проникли в кровь и успели воздействовать на все важнейшие органы: кроветворные, пищеварительные, нервную систему и тогда помочь пострадавшему уже невозможно. Вот почему так необходимо знать все приметы этого гриба.
По другой версии, император Клавдий был умышленно отравлен своей женой Агриппиной, по приказу которой Цезарский гриб был умышленно заменен смертельно ядовитой бледной поганкой.
Весь Рим говорил об этом, а Нерон якобы даже сострил, что мухомор, мол, может сделать человека богом. Ведь Клавдий был провозглашен богом, и «любящая» Агриппина даже распорядилась построить в его честь храм.
Считают, что от бледных поганок (белых мухоморов) скончались и французский король Карл VI, и папа римский Климентий VII. В русских народных представлениях бледная поганка является женой красного мухомора, который руководит целым воинством из поганок, подделывающихся под съедобные грибы.
Викинги
Скандинавы особенной храбрости и боевой доблести до IX в. не проявляли. Но для того чтобы одержать решительную победу, они применяли биостимуляторы. Этот биостимулятор лишал человека страха, поэтому они самоотверженно шли в бой с такой бесстрашной яростью, что одерживали решительные победы. При этом авторитетные и закаленные в боях воины создавали отряды, строили уединенные укрепленные поселки, которые назывались «вик» (отсюда, по одной из гипотез, и произошло слово «викинги»).
Судя по сохранившимся преданиям, викинги употребляли мухомор накануне битвы. Исследователи утверждают, что на следующий день, во время битвы, воины становились бесстрашными и решительными, а также делались нечувствительными к боли, что крайне важно. Этот гриб создал викингам репутацию исключительно бесстрашных, боеспособных и очень мужественных воинов. Они ходили по северным и южным морям, огибали Гибралтар и берега Испании, появлялись в Средиземном море, громили берега Франции и Италии. Викинги достигли Британии, на короткое время захватили Ирландию, Гренландию, вышли в Северную Америку и почти нигде не оставили своих реальных следов: потомков, культуру, значимых свидетельств своего пребывания. Только археологи находят отдельные вещи и остатки зданий.
Как упоминают скандинавские летописи — саги, могучие и сильные с виду воины пили какой-то напиток… Некоторое время спустя было заметно, что глаза воинов стали меняться. В них появлялось «бешенство», они впадали в ярость и рвались в бой. Короткая команда — и рогатые воины бросились на врагов, сметая все на своем пути, не замечая ни ран, ни боли, бились так, как будто нет на их пути никаких препятствий. У некоторых изо рта шла пена. В бою воины умирали, не замечая этого… Это были викинги-берсеркеры, а напиток — отвар мухомора. Берсеркеры пили отвар, который приводил их в несколько невменяемое состояние, в котором они не ощущали боли, страха, не видели препятствий — состояние, позволяющее на какое-то время стать неуязвимыми и бессмертными в глазах окружающих.
Но на одних грибах в бою, естественно, далеко не уедешь, нужна еще сильная, как сейчас говорят, морально-психологическая подготовка, и она занимала у викингов сил и времени не меньше, чем боевая подготовка. В ход шли все способы, в т.ч. и медикаментозные. В принципе нужно рассматривать «вхождение в боевой экстаз» как цельный комплекс специальных мероприятий, а не только поедание мухоморов, которые использовались, видимо, как катализатор. Но, несмотря на всё это, состояния боевого экстаза достигали единицы — только те, кто был к этому исходно предрасположен в силу особенностей организма, подготовки, воспитания, и это были все те же берсеркеры.
Берсеркер — это особо смелый, храбрый и бесстрашный воин. Отношение к ним было особое. Их боялись и сторонились, т.к. они обладали буйным, неуравновешенным и непредсказуемым характером.
В реальности ещё до викингов свой аналог берсеркеров имели галлы — у них были воины, которые перед битвой впадали в транс и сражались в первых рядах. Аналогичное поведение демонстрируют славяне-вятичи. У них тоже были бойцы, по одной из версий, они назывались «жвавые», которые начинали бой первыми и сражались без щитов. Хотя берсеркер — это в первую очередь выработанное упорными тренировками пренебрежение к боли и отсутствие боязни получить увечье, что не обязательно достигается при помощи наркотических веществ.
Скорее всего, психически здоровыми людьми берсеркеры не были — доказательство тому, что и сами викинги их боялись. А берсеркеры без мухомора в бой вообще не шли. И уж если быть совсем точными, то не ели, а скармливали рабам, собирали их мочу и пили, получая как бы более качественный очищенный продукт. Поведение берсеркера в бою — классическая клиническая картина отравления мускарином.
Точного рецепта приготовления снадобья из мухоморов не сохранилось. В сагах описано только употребление их берсеркерами. Викинги якобы их не употребляли. Вообще викинг — это человек, отправившийся в поход. Вне войны — он мирный житель.
Из других же источников следует, что с викингами невозможно было воевать, так как перед сражением они, дескать, пьют отвар сушеного мухомора и тем самым доводят себя до боевого экстаза.
Стоит также отметить, что очень быстро после вторжения викингов переставали считать захватчиками. Они практически сразу растворялись в чужой культуре, крестились, перенимали язык. И с местным населением у вчерашних завоевателей складывались на удивление добрые отношения: стоило этим страшным пиратам осесть, как их былая дикость улетучивалась.
Преданья старины глубокой
По преданиям, в 860 году готы захватили Великий Новгород и начали собирать непомерную дань со словен. В ходе вооруженных столкновений был убит верховный князь Словенской Руси — Гостомысл. К этому времени у средней дочери Гостомысла Умилы вырос сын Рюрик. На вполне законных основаниях Рюрика приглашают княжить в роли удельного князя в Новгород на Ильмене. В это же время появился в Словенской Руси из рода новгородских князей Бравлинов князь Вадим Храбрый. Князья Рюрик и Вадим Храбрый объединили свои дружины и изгнали из Словенской Руси захватчиков готов. После этого возникла проблема о верховенстве власти. Рюрик и Вадим Храбрый поссорились и вызвали друг друга на поединок.
При этом в Великом Новгороде под предводительством Вадима Храброго вспыхнуло народное восстание — между новгородцами оказалось много недовольных самовластием Рюрика и действиями его сородичей и единоземцев — в Никоновой летописи об этом событии повествуется так:
«Того же лета оскорбишася Новгородцы глаголюще, яко быти нам рабом и много зла всячески пострадати от Рюрика и от раба его. Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби Новгородцев советников его».
Князь Вадим был отважным словенским воином, и слава вождя восставшей голытьбы сияла перед его очами, и он согласился на поединок. Едва узнав о согласии, Рюрик продумал весь поединок от первого выпада до последнего удара и, как повествует летопись, пожевал за час до боя сушеных мухоморов и ровно в полдень, как было оговорено, прибыл на Вечевую площадь. Цареградская броня сверкала на его плечах, а вооружен Рюрик был коротким абордажным варяжским мечом.
— Тебе будет жарко в ромейских доспехах, конунг, — усмехнулся Вадим. — Он был могуч и красив. Постриженные в кружок волосы стягивал ремешок на лбу, шлема он не надел, кольчуги тоже и стоял перед Рюриком в алой рубахе до колен, опираясь на длинный славянский меч. Рюрик оценил алую рубаху, которая до времени скроет от зрителей кровь, но особенно оценил меч.
— Я хотел скрыть свои раны, — сказал он.
— Но ты прав, лучше снять железо.
Конунг Рюрик раздевался медленно, неторопливо развязывая ремни и расстегивая пряжки. Ему помогал Трувор Белоголовый, но Рюрик нарочно мешал ему: ведь он раздевался в тени, оставив Вадима на полуденном солнцепеке. Отвернувшись, еще пожевал мухоморов — ровно столько, сколько требовалось — он побывал в берсеркерах и знал меру. Рюрик вышел на поединок обнаженным до пояса с умело растравленными волчьим корнем старыми ранами. С ударом вечевого колокола начался поединок Рюрика — самый тяжелый во всей его полной боев, обманов, крови, предательств, побед и поражений судьбе воина.
Безусловно, длинный славянский меч незаменим в борьбе с юркими степными кочевниками. Меч не подпустит их близко, не даст стоптать конем, достать кривой саблей, при необходимости перерубит копье и аркан. Меч и рожден в постоянных стычках Запада и Востока, но как-то тяжеловат для поединка в полдень. Опытный конунг Рюрик владел многими видами оружия, знал расстояния, на которых следует держаться, и длину прямых выпадов. Как бы он там ни хитрил, а тяжелая доля берсеркера, которому меч заменяет и щит, и шлем, и кольчугу, накопленный опыт и практика победных боев подсказывала: без мухомора в бой не выступать. Еще не начав боя, еще неторопливо раздеваясь в тени, он определил рост и вес противника, тяжесть его меча и длину его шага. Сам он был ниже Вадима, меч его был короче, но Вадим и его меч весили куда больше его тела и его оружия. И в этом могло быть спасение, если бы удалось навязать свой бой, избегать сближения, дразнить Вадима видимостью атак, все время кружить и кружить его, разворачивая против солнца и ослепляя блеском собственного меча. Пока не устанет, пока не зарябит в глазах, а славянский меч тяжел для поединка.
Рюрик вился вокруг Вадима, как оса, а в самое последнее мгновение уходил от его меча. Великое счастье было в том, что он с отрочества каждое утро до крутого пота, до полного изнеможения прыгал с тяжелым учебным оружием, несмотря ни на что — ни на усталость, ни на страшное раздражение после берсеркерского мухоморьего зелья, ни на ломоту после битв и пиров. Он жаждал власти несравненно сильнее славы и золота, он родился с этой жаждой и верил в нее, как в голос Великого Одина, поселившийся в его душе. Он любил оружие и лелеял его, когда воины предавались безумным утехам, зная, что меч увеличивает его мощь, а женщина крадет ее, и позволял себе тосковать по гибким телам только на зимовьях. И все время умело разворачивая славянского витязя лицом к солнцу, верил, что до сей поры жил только ради этого поединка.
А ведь Вадим Храбрый был неизмеримо сильнее. Его длинный меч разрубил бы Рюрика до пояса: ведь перед ним был израненный человек, жаждавший смерти. А когда все сообразил и понял — то пот злодейски застилал ему глаза, а алая рубаха предательски липла к плечам, сковывая их. Тогда он начал биться по-настоящему, но меч всякий раз с яростной мощью опускался на то место, где Рюрик только что был, а тело витязя сотрясалось от этих пустых ударов.
И все же Вадим дважды зацепил Рюрика. Кровь сочилась по телу конунга, окрашивая старые раны, а со стороны казалось, что Рюрик изнемогает в борьбе. И вокруг восторженно кричали сторонники Вадима, и витязь утроил стремительность атак. Со временем тяжкий славянский меч стал заметно зависать перед ударами и медленнее возвращаться после выпадов. Да, Рюрик терял кровь и пот, сил оставалось мало, но появилась ясность, как сложится далее поединок: его спасло время, когда Вадим играл с ним, а не бился. И он усилил стремительность ложных атак, еще быстрее закружив Вадима. И здесь оборвалась нить чуда, спасавшая его: сквозь застилавший глаза пот он вдруг увидел меч над своей головой. Уже не было времени увернуться, и Рюрик успел лишь вскинуть навстречу собственное оружие. Сталь со звоном встретилась со сталью, блеснули искры, меч Рюрика сломался и вылетел из его руки. Правда, он отбил удар, меч Вадима опять вонзился в землю. Рюрик беспомощно оглянулся, увидел за спиной Трувора Белоголового. Трувор без раздумий кинул ему свой меч — это допускалось условиями поединка, ибо победа над вооруженным противником стоила неизмеримо дороже, и Вадим даже чуть как бы задержался с новым выпадом, чтобы Рюрик успел поймать брошенный меч.
Славяне великодушны, и в этом их слабость, как всегда считал Рюрик. Сколько раз он обманывал новгородцев, играя на их великодушии, а они снова и снова гордо не замечали лжи и обманов. Они любовались своим великодушием, как женщина красотой, как дети игрушкой, а Рюрик всю жизнь презирал и женщин, и детей. Спокойное великодушие славянского витязя в смертельной схватке пробудило в конунге дикую ярость берсеркера, отведавшего мухомора. Он ринулся на Вадима с внезапно возникшей в нем неистовой ослепляющей яростью, мухомор притуплял невыносимую боль в запястье, вывернутом при отражении сокрушительного удара Вадима.
Новгородский витязь не ожидал этой атаки. Даже отступил, даже повернулся лицом к солнцу, уходя от натиска. Но опомнился быстро, занес оружие для удара, но Рюрик, опытом всех предыдущих боев уловив, что Вадим делает выпад на вдохе, нырнул под сверкающее полукружье и точно нанес удар в сердце: великих воинов убивают сразу — трусам вспарывают животы. На этом стоял он сам и этому учил своих варягов.
У него хватило сил выдернуть меч и не упасть самому, хотя все плыло перед глазами, а боль в разорванном запястье стала такой, что он только силой воли удерживал сознание. И заставлял, всей волей заставлял себя видеть рухнувшего соперника, замершую толпу на площади и три десятка варягов. Он все-таки закачался и, наверное, упал бы, если бы верный Трувор Белоголовый не подставил плечо. Он оперся левой рукой и оглянулся на выборных новгородских судей:
— Я победил Вадима Храброго, Господин Великий Новгород!
Владимир Головко
г. Киев
Добавить комментарий Отменить ответ
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Источник
